Муравейник Хеллстрома.[Херберт Ф. Муравейник Хеллстрома. Фаст Г. Рассказы] - Говард Фаст

— Странный вопрос из уст простой домашней хозяйки!

Его веселье наполнило ее гневом.

— Вы тот, кто болтает об агентах и Государственном департаменте! — выпалила она. — Что, в конце концов, здесь происходит?

— Вы не та, за кого себя выдаете, миссис Дюпо, — сказал Хеллстром. — Я даже сомневаюсь, действительно ли вы миссис Дюпо.

«Попал! — заметил он. — Значит, они просто работают вместе и не женаты».

— Подозреваю, вам не было… нет особого дела до Карлоса.

«Не было! — подумала она. — Это он хотел сказать! Он проговорился. Ложь вышла наружу».

Она стала припоминать все замечания, касающиеся Карлоса, сделанные этим невидимкой. Мертвый не испытывает боли. Здесь было чувство «покончено» в каждом упоминании о Карлосе. Она заново оценила свое положение. Темнота могла иметь более важное назначение, отличное от сокрытия личности допрашивающего. Например, поставить ее в непривычные условия, ослабить защитные рефлексы. Она попыталась проверить, насколько надежно ее привязали. Дьявольски крепко!

— Вы не ответили мне, — сказал Хеллстром.

— Не чувствую себя обязанной. Полагаю, вы чудовище!

— Ваше агентство является ответвлением исполнительной власти правительства?

— Нет!

Хеллстром иначе прочитал показания приборов. Вероятно, она сама в это верила, но в глубине души сомневалась. Хеллстром заметил, что она отчаянно извивается, пытаясь освободиться. Неужели она думает, что он ее не видит?

— Почему правительство проявляет к нам интерес? — спросил он.

Женщина отказалась отвечать. Ремни, которыми она была связана, создавали обманчивое впечатление. На ощупь кожаные, они поддавались ее усилиям, но стоило их ослабить даже на мгновение, как они тут же вновь плотно стягивали ее, и не меньше, чем раньше.

— Вы работаете на агентство, связанное с исполнительной властью правительства, — сказал Хеллстром. — Такого рода агентство просто так не будет совать нос в наши дела. Какой интерес мы представляем для правительства?

— Вы ведь меня убьете, не так ли? — спросила она.

Выбившись из сил, женщина прекратила борьбу. Разум ее балансировал на грани истерии. Они собираются ее убить. Они убили Карлоса и собираются убить ее. Предчувствие ее не обмануло. «Проклятый дурак Мерривейл! Все у него идет не так как надо! И Карлос — идиот из идиотов! Он, вероятно, попался в ловушку. Они поймали его и выбили из него всю его смелость. Это очевидно. Этот, в темноте, знал слишком много. Карлос все им выболтал, и они его убили».

Хеллстром видел, что женщина близка к истерике. Страх охватил его. Он знал, что частично причиной страха была его чувствительность к тонким выделениям ее тела. Она излучала ужас, и каждый в Муравейнике мог его принимать. Все работники обладают такой восприимчивостью. Ему даже не нужно смотреть на приборы. Комнату надо будет продуть, как им пришлось сделать после допроса Дюпо. Любой работник под воздействием таких эманаций может выйти из равновесия. Ему, однако, надо исполнять свой долг. Возможно, под влиянием страха она выдаст то, что он больше всего хочет знать.

— Вы работаете на правительство, — сказал он. — Нам это известно. Вас послали узнать, чем мы тут занимаемся. Что вы ожидали здесь найти?

— Нет! — закричала она. — Нет! Нет! Нет! Карлос просто сказал мне, что мы едем отдохнуть. Что вы сделали с Карлосом?

— Вы лжете, — сказал он. — Я знаю, что вы лжете, и вы должны понять, что вам не удастся меня обмануть. Будет лучше, если вы начнете говорить правду.

— Вы меня убьете в любом случае, — прошептала она.

«Черт!» — подумал Хеллстром.

Праматерь предупреждала его, что в жизни может случиться кризис внутри кризиса. Его работники пытали Внешнего человека, что далеко выходило за рамки концепции милосердия. Такая концепция даже не приходила в голову работникам, занятым извлечением информации, необходимой для выживания Муравейника. Но такие действия оставляли отметины на теле всего Муравейника. Более не было невинных нигде в Муравейнике. Мы делаем еще один шаг в сторону насекомых, которым подражаем, подумал он. Его удивило, что эта мысль опечалила его. Хеллстром подозревал, что любая жизненная форма, приносящая не необходимую боль, разрушает тем самым свое сознание. Без сознания, отражающегося во Внешней жизни, жизнь может потерять свой смысл и свою цель.

С внезапным раздражением он рявкнул:

— Расскажите мне о «Проекте 40»!

В изумлении женщина открыла рот. Они знали все! Что они сделали с Карлосом, чтобы заставить его рассказать все? Ледяной ужас охватил ее.

— Говорите! — пролаял Хеллстром.

— Я… я не понимаю, о чем вы говорите.

Приборы сказали ему все, что он хотел знать.

— Вам будет очень плохо, если вы будете упорствовать, — пояснил он. — Мне бы не хотелось доводить до этого. Расскажите о «Проекте 40».

— Но я не знаю ничего об этом, — простонала женщина.

Приборы показали, что сказанное близко к правде.

— Вы знаете об этом кое-что, — жестко сказал Хеллстром. — Расскажите, что вам известно.

— Почему бы вам просто не убить меня? — спросила она.

Хеллстром действовал в тумане глубокой печали, почти отчаяния. Могущественные дикие люди Внешнего мира знали о «Проекте 40»! Как это могло случиться? Что им известно? Эта женщина всего лишь пешка в большой игре, но она может дать важный ключ.

— Вы должны мне сказать все, что вам известно. Если вы послушаетесь, обещаю не применять крайних мер.

— Я не верю вам, — сказала она.

— Здесь нет больше никого, кому бы вы могли поверить.

— Меня будут искать!

— Но не найдут. Итак, расскажите мне, что вам известно о «Проекте 40».

— Только название, — сказала она, сникая. Какой смысл? Они знали остальное.

— Где вы узнали это название?

— Бумаги. Их забыли на столе в МТИ, и один из наших людей снял с них копию.

Оглушенный, Хеллстром закрыл глаза.

— Что было в этих бумагах? — спросил он.

— Рисунки и формулы, и еще что-то, в чем было не слишком много смысла. Но один из наших людей предположил, что это часть проектной документации нового оружия.

— Поняли они, какого рода оружия?

— Говорилось что-то в том роде, будто это оружие способно входить в резонанс с материей на расстоянии, разрушать стекло и тому подобное. — Она глубоко вздохнула, удивляясь собственной разговорчивости. Все равно они ее убьют. Какое значение имело остальное?

— Э… ваши люди пытаются изготовить такое оружие по этим бумагам?

— Да, пытаются, но я слышала, найденные бумаги неполны. Возникает много вопросов, и вообще идет спор, действительно ли это оружие?